FanFiction

       Роман Гюго настолько ярко и чувственно написан, что оставляет глубокий след в душе читателя. Значение его тем более велико, что он заставляет нас пытаться создать что-то похожее, развиваться духовно. Правда, сколько людей, столько и мнений. Многим не нравится тот финал, который написал Гюго. Поэтому возникло множество продолжений, дополнений, изменений. Если собрать все эти произведения неизвестных авторов, я думаю, фолиант получился бы гораздо внушительнее самого первоисточника :))))
      Попытаемся и мы внести свой вклад в это благородное дело :))
      Вот великолепное продолжение романа под названием "Беглецы", автор Катя. Там очень много замечательных стихов!
      По этой ссылке вы можете прочитать очень впечатляющие стихи про Эсмеральду. Автор - Helen.
      А здесь я поместила стихотворения Кати, Helen и мое. 

Автор - Катя

Цыганка танцует

В ночь полнолуния перед Собором
Пляшет цыганка в белых одеждах.
Жизни жестокой безмолвным укором
Пляшет цыганка так же, как прежде.

Черные кудри, белое платье -
Ангел и демон слились в одно.
Девушка с ивой тягается статью,
Кровь в её жилах терпка, как вино.

В ней душа танца плоть обрела,
Она лишь хотела  плясать и смеяться,
Но её свечка сгорела дотла -
С жизнью пришлось плясунье расстаться.

Самое чистое, самое нежное
Было растоптано, было загублено.
Ещё при жизни рассталась с надеждою
Из-за священника страсти безумной.

Пляшет цыганка - и привидения,
Призраки этих событий минувших,
Вдруг появляются - легкие тени,
На зов цыганки покорно идущие.

Раздастся звон колокольный - горбун,
Выйдя на башню, цыганкой любуется.
Верный урод-звонарь, вечный молчун,-
Имя его никогда не забудется.

На галерее - святой отец,
Даже сейчас - с вожделеньем во взоре.
Вечно цыганку желать - его крест.
Любовь - это счастье, страсть - это горе.

Из-за угла выйдет поэт
И будет молча смотреть на луну,
Мысленно новый слагая сонет,
Что не дано прочитать никому.

Там есть еще один призрак - Собор,
Призрак души, пережившей столетия.
Он снова вступит с химерами в спор
О цели жизни и сути бессмертия.

Ночь на Париж опускается вновь,
Сегодня Собор вспомнит славу былую,
Сегодня ночью воскреснет любовь,
Сегодня ночью цыганка танцует.

Автор - Geni

Беглецы

По дорогам избитым, израненным,
Чувства сжав до размеров горошины,
Вдаль идут они, только рано им
Радость впитывать сердцем изношенным.

Что их ждет впереди, не ведали.
Ни подсказки, ни знака свыше.
Смерть ли, счастье, разлука, беды ли?
Шли, стон сердца друг друга слыша.

Вдалеке стены нового города
Обещают забытье глубокое.
Все, что было им близко и дорого,
Растоптала судьба жестокая.

Крепко стиснув в кулак крик отчаянный,
Мимо города путь продолжили...
Тени прошлого, духи печальные
В их разбитом сознанье ожили.

Закружилась земля под ногами,
Вдруг ударила в грудь обоих.
Сжав друг друга худыми руками,
Спят они в быстротечном покое...

На закате свой путь, на рассвете ли
Вновь продолжат, дорогой повенчанные.
Через годы идут, сквозь столетия
Двое беглых - мужчина и женщина...

Луна

В прекрасном городе Париже,
В тени уснувшего моста
Страдал поэт, и звезды свыше
Внимали трепетным устам.

Его душа рвалась на части,
Пылая в яростном огне.
Томясь в плену незримой власти,
Она стремилась ввысь, к Луне.

Слова, пропитанные болью,
Потоками кровавых слез
Срывались с губ помимо воли,
И ветер их Луне донес.

Она, сияя мертвым светом,
Глядела вниз на мир грешной,
А крик отчаянный поэта
Вдруг возмутил ее покой.

Луна давно была привычна
К мольбам, волненьям и слезам.
Но что-то было необычно
В той жаркой просьбе к небесам.

Поэт молил, но за другого!
Чужими чувствами горя,
Он у Луны просил немного - 
Лишь внять страданьям звонаря,

Лишь осветить его мученья
Среди химер и витражей,
И дать чуть-чуть успокоенья 
Его израненной душе.

... Поэт умолк, вздохнул устало.
Шагнув, исчез во тьме ночной.
А в вышине Луна сияла,
И свет ее дарил покой.

Автор - Helen

На кромке ночи - зари багрянец.
Пустая площадь. Цыганский танец.
Удары бубна - чеканным ритмом.
Босые ступни - по гладким плитам.

И голос звонок, и взгляды жгучи,
И стан твой тонок, как солнца лучик.
Горда осанка. Упруга поступь.
Танцуй, цыганка - цехины в косах!

О, злая сила моих мистерий!
Ты так красива - а я растерян.
Смущен? Возможно. Влюблен? Отчасти.
Устал безбожно, и все же - счастлив.

Союз, скрепленный разбитой кружкой!
Тобой спасенный, тебе не нужен,
Но всюду рядом  - стихами, прозой -
Поэт-бродяга. Болтун-философ.

Случайной каплей с ночного неба
Пришла - внезапно. Уйдешь - нелепо.
И, умирая, укажешь людям
Ворота рая - для тех, кто любит.

Забвенье - судьям. Судимым - вечность.
Скрестились судьбы случайной встречей.
Молве не верьте, их толки лживы:
ведь мы и в смерти остались живы...

Рассказ Гренгуара Эсмеральде

Ненужным кажется поэт,
Но жребия почетней нет,
Хотя и стоит горсть монет
Немалого труда.
Пришлось и мне в шестнадцать лет
Перед собой держать ответ:
А чем обогатил я свет
И путь держу куда?

В солдаты? Тонок я в кости.
В монахи? Пьянство не в чести.
Вот разве в плотники пойти,
Да там, боюсь, не сдюжу...
Подался было воровать,
Да понял, что несдобровать.
И впору было продавать
Чертям зловредным душу,

Но Клер, хозяйка "Трюмильер",
Сказала раз: "Послушай, Пьер,
А ты не мог бы, например,
Развлечь гостей балладой?
Молва по городу идет,
Что ты искусный стихоплет.
Я обещаю в свой черед:
Не будешь ты внакладе".

Делишки шли то сяк, то так:
Когда перепадал пятак,
А нет - я пел ей просто так,
За здорово живешь.
Здесь сиживал поэт Вийон.
Однажды, бросив мне биллон,
Вполголоса промолвил он:
"Ты далеко пойдешь!"

Певец? А чем не ремесло?
Но мне, признаться, повезло:
Меня приметил Клод Фролло,
Кюре из Нотр-Дама.
Его трудами я постиг
Латынь и жития святых,
И перечел немало книг
О рыцарях и дамах.

Хоть путь в науку вышел крут,
Я, впрочем, преуспел и тут:
Я посвятил ученый труд
Злопакостной комете.
Сам бомбардир Жеан Мога -
Не сыщешь лучшего стрелка -
просил меня, как знатока,
Не отказать в совете.

Схоласт, алхимик и пиит,
Я повсеместно знаменит.
На каждой площади гремит
moralitae мое.
Чего там долго говорить!
Согласен с вами, так и быть,
великодушно разделить
И пищу, и жилье..

Колокола

О той, чьи кудри цвета ночи
С ума сводили и святых;
О той, чьи танцы помнит площадь,
Немало скажут слов пустых,
Немало глупостей напишут,
Без пониманья и тепла…
А в славном городе Париже
Молчат с тех пор колокола…

Влюбленность детская нелепа,
Да что с того? Она чиста.
Во сне шептали имя Феба
Ее упрямые уста.
И звезды становились ближе,
И не пугала ночи мгла…
А в славном городе Париже
Поют, поют колокола.

Сколь часто исступленья злого
Тяжелый, гибельный недуг
Врачуют ласковое слово,
Глоток воды из добрых рук.
И тот, кто прежде был унижен,
С тех пор уже не помнит зла…
А в славном городе Париже
Звонят, звонят колокола…

Слепая страсть преград не знает.
И содрогнется свод небес,
Когда, отвергнув двери рая,
Им предпочтет святой отец
Тонуть в глазах ее бесстыжих,
Воскреснув, вновь сгорать дотла…
А в славном городе Париже
Кричат, кричат колокола…

Ну что ж, кричите и звоните,
Скликайте всех, кому не лень,
Смотреть, как этих судеб нити
Сплелись в одну в урочный день…
Взлететь? Да небо застят крыши.
Бежать? Да ноги боль свела.
А в славном городе Париже
Тревожно бьют колокола…

И в это долгое мгновенье,
Что предваряет боль и страх,
За две секунды до спасенья
И от бессмертья - в двух шагах,
Пока поэт живет и дышит,
Пока струна не замерла -
Над славным городом Парижем
Звените вновь, колокола!

*****

Насмешкой судьбы вы навеки поставлены рядом
И рядом останетесь, сколько бы лет ни прошло, -
И ты, Эсмеральда, дитя с обжигающим взглядом,
И ты, Квазимодо… И вы, архидьякон Фролло.

Стихами бездарными горечь утрат не измерить,
Но кто виноват, если время некстати свело
тебя, Эсмеральда, еще не уставшую верить,
тебя, Квазимодо - и вас, архидьякон Фролло?

Любая веревка петлею однажды совьется.
Вы вместе идете на площадь, едва рассвело -
И ты, Эсмеральда, цыганка, влюбленная в солнце,
И ты, Квазимодо… И вы, архидьякон Фролло.

Былое пестро, как лохмотья цыганского платья,
Но помнит собор молчаливый, забвенью назло -
Тебя, Эсмеральда, - надежду, молитву, проклятье,
Тебя, Квазимодо… И вас, архидьякон Фролло.